Paroles: Arthur Rimbaud;
Musique: Laurent Guardo

Au gibet noir, manchot aimable,
Dansent, dansent les paladins,
Les maigres paladins du diable,
Les squelettes de Saladins.

Messire Belzébuth tire par la cravate
Ses petits pantins noirs grimaçant sur le ciel,
Et, leur claquant au front un revers de savate,
Les fait danser, danser aux sons d'un vieux Noël!

Et les pantins choqués enlacent leurs bras grêles:
Comme des orgues noirs, les poitrines à jour
Que serraient autrefois les gentes damoiselles,
Se heurtent longuement dans un hideux amour.

Hurrah ! les gais danseurs qui n'avez plus de panse!
On peut cabrioler, les tréteaux sont si longs!
Hop ! qu'on ne cache plus si c'est bataille ou danse!
Belzébuth enragé racle ses violons!

O durs talons, jamais on n'use sa sandale!
Presque tous ont quitté la chemise de peau;
Le reste est peu gênant et se voit sans scandale.
Sur les crânes, la neige applique un blanc chapeau:

Le corbeau fait panache à ces têtes fêlées,
Un morceau de chair tremble à leur maigre menton: 
On dirait, tournoyant dans les sombres mêlées,
Des preux, raides, heurtant armures de carton.

Hurrah ! la bise siffle au grand bal des squelettes!
Le gibet noir mugit comme un orgue de fer!
Les loups vont répondant des forêts violettes:
À l'horizon, le ciel est d'un rouge d'enfer...

Holà, secouez-moi ces capitans funèbres
Qui défilent, sournois, de leurs gros doigts cassés
Un chapelet d'amour sur leurs pâles vertèbres:
Ce n'est pas un moustier ici, les trépassés!

Oh ! voilà qu'au milieu de la danse macabre
Bondit dans le ciel rouge un grand squelette fou
Emporté par l'élan, comme un cheval se cabre:
Et, se sentant encor la corde raide au cou,

Crispe ses petits doigts sur son fémur qui craque
Avec des cris pareils à des ricanements,
Et, comme un baladin rentre dans la baraque,
Rebondit dans le bal au chant des ossements.

Au gibet noir, manchot aimable,
Dansent, dansent les paladins,
Les maigres paladins du diable,
Les squelettes de Saladins.

Бал повешенных

Слова: Arthur Rimbaud;
Музыка: Laurent Guardo

На черной виселице - услужливой однорукой,
Пляшут, пляшут паладины,
Тощие паладины дьявола,
Скелеты Саладина.

Господин Вельзевул тянет за «галстук»
Своих маленьких черных марионеток, гримасничающих небесам,
И, хлопая их по лбу подошвой башмака,
Заставляет их плясать, плясать под звуки старого рождественского гимна!

И потрясенные марионетки сплетают свои хрупкие руки:
Подобные черным трубам органов, их ажурные грудные клетки,
Которые когда-то обнимали шлюхи,
Долго сплетаются в омерзительной пляске любви.

Ура! Веселые плясуны, больше не имеющие утробы!
Можно трястись, скакать (ведь помост такой длинный)!
Оп! Они больше не скрывают ничего: битва это или танец!
Вельзевул в ярости терзает струны скрипок!

О твердые пятки, они никогда больше не сносят свою обувь!
Почти все уже потеряли свой покров из кожи;
Остальное не так смущает и можно смотреть на них без отвращения и грешных мыслей.
На их черепа снег нахлобучил белую шапку:

Ворон подобно короне восседает на этих растрескавшихся головах,
Кусок плоти трясется на тощем подбородке:
Кажется, что, вращаясь в темной схватке,
Костяные храбрецы поражают картонную броню.

Ура! Осенний ветер насвистывает на большом балу скелетов!
Черная виселица стонет как железный орган!
Из фиолетовых лесов отзываются волки:
На горизонте небо адски-красное…

Эгей, стряхните с меня этих могильных фанфаронов,
Которые своими толстыми переломанными пальцами
Вожделенно перебирают четки бледных позвонков:
Вам здесь не монастырь, покойнички!

О! Вот посреди смертельной пляски
Подскакивает в красное небо огромный безумный скелет,
Уносимый бешеным танцем, как лягающейся лошадью
И чувствуя еще тугую веревку на своей шее,

Судорожно впиваясь своими маленькими пальцами в трещащее бедро,
С криками, подобными насмешке,
/Он/ как бродячий комедиант, возвращающийся в свою лачугу,
Подскакивает вновь на балу
Под песнь скелетов.

На черной виселице - услужливой однорукой,
Пляшут, пляшут паладины,
Тощие паладины дьявола,
Скелеты Саладина.

Перевод: Мария Богатова

Бал повешенных

Слова: Arthur Rimbaud;
Музыка: Laurent Guardo

На черной виселице сгинув,
Висят и пляшут плясуны,
Скелеты пляшут Саладинов
И паладинов сатаны.

За галстук дергает их Вельзевул и хлещет
По лбам изношенной туфлею, чтоб опять
Заставить плясунов смиренных и зловещих
Под звон рождественский кривляться и плясать.

И в пляске сталкиваясь, черные паяцы
Сплетеньем ломких рук и стуком грудь о грудь,
Забыв, как с девами утехам предаваться,
Изображают страсть, в которой дышит жуть.

Подмостки велики, и есть где развернуться,
Проворны плясуны: усох у них живот.
И не поймешь никак, здесь пляшут или бьются?
Взбешенный Вельзевул на скрипках струны рвет..

Здесь крепки каблуки, подметкам нет износа,
Лохмотья кожаные сброшены навек,
На остальное же никто не смотрит косо,
И шляпу белую надел на черен снег.

Плюмажем кажется на голове ворона,
Свисает с челюсти разодранный лоскут,
Как будто витязи в доспехах из картона
Здесь, яростно кружась, сражение ведут.

Ура! Вот ветра свист на бал скелетов мчится,
Взревела виселица, как орган, и ей
Из леса синего ответил вой волчицы,
Зажженный горизонт стал адских бездн красней.

Эй, ветер, закружи загробных фанфаронов,
Чьи пальцы сломаны и к четкам позвонков
То устремляются, то прочь летят, их тронув:
Здесь вам не монастырь и нет здесь простаков!

Здесь пляшет смерть сама... И вот среди разгула
Подпрыгнул к небесам взбесившийся скелет:
Порывом вихревым его с подмостков сдуло,
Но не избавился он от веревки, нет!

И чувствуя ее на шее, он схватился
Рукою за бедро и, заскрипев сильней,
Как шут, вернувшийся в свой балаган, ввалился
На бал повешенных, на бал под стук костей.

На черной виселице сгинув,
Висят и пляшут плясуны,
Скелеты пляшут Саладинов
И паладинов сатаны.