Для начала стоит сказать, что Даниель - это тот человек, который из всей нашей Нотр-Дамской семерки «зазвездился» менее всех, и именно это подкупает в первые же минуты концерта! Возвращаясь к истокам, я могу сказать, что именно Даниель 7 лет назад, при первом просмотре Нотр-Дама произвел на меня наибольшее впечатление. Это уже затем был Брюно, поездки за ним по всей Европе *а теперь еще и в Ливан собираюсь* и прочие сумасшествия.
А сначала был Даниель... Тем ужаснее было понимать, что я со своими экзаменами пропустила первый и единственный на тот момент концерт Лавуа в мае 2010 года. Потом я себя укоряла за это, но было уже поздно. Но вернемся к нашим баранам, а точнее, к нашему любимому седому барашку.
Первое рандеву с мечтой состоялось в декабре 2010, когда семерка приехала в Киев для первого воссоединения после 12 лет молчания на сцене Палаца Украины. Тогда я безвозвратно влюбилась в Лавуа. Боже, этот голос... Да что там голос, после того, как на служебке мы с Катей Корьяс спели ему "Ils s'aiment", и он потрепал меня по макушке, мое сердце было прокомпостировано и более обмену на других префере не подлежало. После этого не оставалось ничего иного, чем в 2011 идти наперекор судьбе и делать все возможное и невозможное, чтобы только увидеть это чудо еще раз в Париже...
И вот наконец-то вчера я увидела этого человека в Москве! Он невероятный! Живое его исполнение - полная противоположность дискам. На записях ты слышишь профессионала и только вживую видишь человека. Доброго, импульсивного и какого-то такого близкого человека…
Энергетика, идущая от Даниеля, накрыла весь зал и не отпускала еще долго-долго, а финальное акустическое исполнение песни «Je m'envolerai» - это просто необыкновенный подарок! Честно скажу, наизусть я знаю, пожалуй, штук пять его песен, но это тот случай, когда поет уже не мозг, а душа. Даже нефранкофонные слушатели по ходу действия начинали подпевать, практически попадая в слова. Было видно, что когда Лавуа начал под аккомпанемент синтезатора петь «Être prêtre«Bravo», толпа, вторившая ему стройными голосами, доставила ему массу удовольствия. Вообще, что-то мне подсказывает, что по возвращении в Монреаль, они с Пельтье опять пройдутся по теме «эти сумасшедшие русские», так как по старинной русской традиции к выходу из концертного зала ему явно потребовался целый фургон для цветов.
Было бы опрометчиво не сказать ни слова про те шикарные диалоги с залом, которые он устраивал. Началось все с того, как он уже по старинной квебекской традиции забыл слова... Дикий смех первого ряда (фанатки Пельтье практически целиком оккупировали лучшие места) и комментарии между собой типа: «Кажется я знаю, кто учил его русскому».
Даниель  произнес «Я рад с вами», потом замолчал, сделал загадочное лицо. Смех из первого ряда усилился. Наклонился, заглянул в шпаргалку и прололжил: «Сегодня». Кто-то прокричал «Parle français!», на что Даниель удивился, и, как обычно бывает, переспросил, а говорим ли мы на нем. Крик «Ouieeee!» с первых трех рядов его воодушевил и дальнейшие диалоги проходили уже по-французски.

Большой его ошибкой было сказать, что у него почти нет песен о любви. Тут засмеялись уже даже те, кто по французски не знает ничего, кроме «Лямур, тужур и абажур». Он искренне удивился и сказал, что у него их правда мало. Всего-то пара... Зато в той, что он собирался спеть, целых десять историй любви... Матери к ребенку, ребенка к матери, девушки к парню, парня к девушке, парня к парню, парня и ... Ну вы поняли... Как он выразился: «В одной песне целый альбом. 10 песен. Альбом-дубль». Зал продолжал заливаться. Но все стали серьезными, когда он запел «Виолончель».
Следующий диалог происходил уже на этапе его повествования о звонке Люка Пламондона: «Несколько лет назад со мной произошла одна история, которая, я думаю, и стала причиной того, что сейчас я стою здесь. Мне позвонил Люк Пламондон и спросил, не хочу ли я стать священником. Я ответил: «Нет, Люк. В свое время я уже сказал это своей маме и не изменю решение ради тебя». А он сказал: «Нет-нет-нет, не настоящим священником, а священником в мюзикле». Я сказал: «Уффф, слава Богу. А как называется мюзикл?». Он ответил: «Собор Парижской Богоматери». Я сказал: «Ууууу… Люк, из этого ничего не выйдет. Это невозможно. Сейчас уже никто не интересуется религией, никто не верит в Бога». Но он ответил: «Подожди, давай я отправлю тебе песни, ты послушаешь и скажешь свое мнение». Несколько недель спустя я получил от него кассету (в то время еще были кассеты) с песнями из мюзикла. Когда я послушал их в первый раз, я подумал: «Ну, неплохо. Из этого, конечно, ничего не выйдет. Эти песни никогда не будут успешными, но они красивые». Тогда я позвонил Люку и сказал: «Ладно, я согласен немного побыть священником. Только не очень долго». Я думал, что это растянется максимум на пару недель, а потом я смогу спокойно вернуться домой. Но история продолжалась и 2 года спустя. Да что там, она продолжается даже 12 лет спустя. Вам это кажется забавным, но на самом деле это вовсе не смешно. Я был злым священником, порочным священником, измученным запретной любовью. Меня даже дети боялись. Они показывали на меня пальцем и кричали: «Это он, это он». Но знаете, через какое-то время мне это даже начало нравиться. Мне понравилось нагонять страх на детей: «Бууууу».

На бисах наша сумасшедшая команда вылетела к нему с квебекским флагом и запела слегка переделанный «La manic», на что он похихикал и убежал за сцену, показывая, чтобы мы ему еще раз ее спели. Когда он вернулся на сцену, то прицельно пошел к нам, чтобы послушать, что же мы такое поем. Когда он понял, то просиял =)  Забавно, кстати, было наблюдать за командой Лавуа (хотя кто еще за кем наблюдал...)  Они гораздо быстрее раскусили мафию, сидевшую на первом ряду, и подмигивали, махали и улыбались. В конце концов, они даже вышли снимать нас на камеру (сразу вспомнился Марко Тессье, тоже не гнушавшийся этим делом). Сияющий Лавуа тыкал в публику и что-то говорил на камеру. Очевидно, ему эта встреча тоже запомнится надолго...) А вообще...

Размышляя, какая фраза может подойти ко вчерашнему выступлению Даниеля, я пришла к выводу, что она всего-то одна... «Он живой и светится!» и ничего не надо больше.

P.S. Доставило удовольствие появление на сцене Марио Дюфура (Mario Dufour). Мы сделали вывод, что Марио у квебекцев, как переходящее знамя. Прокричали ему потом, чтобы передал привет Брюно. Марио заулыбался и продолжил собирать провода от электрогитар) Будем надеяться, что как-нибудь он вспомнит об этом и повеселит второго шефа.

Ольга Спивак.