Надо сказать, что до этого дня я была абсолютной нелавуаманкой. Вплоть до того, что, только прибыв на вокзал, поняла, что билет благополучно остался в конверте на полке. Пришлось забить на первую пару и в срочном порядке возвращаться за заветным конвертом. Более того, я не послушала заранее ни одной песни с нового альбома. Возможно, именно благодаря этому Даниель Лавуа стал для меня бОльшим открытием, чем я предполагала.

Это был совершенно другой, новый концерт. На таких я еще не была ни разу. В течение всех двух часов я сидела и старательно запоминала песни, впечатления от этих песен, но сейчас все равно все слилось в один большой восторг. С первой секунды, с первого аккорда я почувствовала что-то родное; я поняла, что это мне понравится, это уже мне нравилось. Места были просто идеальные, вся сцена была как на ладони, что опять-таки было для меня в новинку, поэтому я не сразу сообразила, что вот – передо мной тот самый Даниель Лавуа. Я слушала песни, одна, вторая, третья, но эйфория не наступала. Да, концерт, да, Лавуа… Видимо мозг в тот момент просто отказывался понимать всю уникальность происходящего.

И тут зазвучала «Sauvez»… Во мне словно что-то взорвалось, я снова открыла глаза и поняла, наконец, что одна из любимых песен звучит сейчас вживую, в режиме реального времени, звучит идеально… Каждое слово было пропитано просьбой, смыслом, который вкладывался в эту песню. Даже человеку, незнающему французский, было понятно, что это не просто развлекательная песенка, это призыв. Я же забыла, как дышать. Это был именно тот момент, ради которого я пришла, те чувства, которых я ждала от концерта.«Просто выбери «свою» песню и после нее подари цветы». После «Sauvez» я, к сожалению, не успела, так как Даниель делал очень маленькие перерывы между песнями, и надо было готовиться заранее, что успеть подойти к сцене. У меня оставалась еще одна «моя», не Нотровская песня. И именно она зазвучала следующей! Я сразу ее почувствовала. Затем в подводке Даниеля все чаще стало звучать слово «tendresse». Сомнений не было – она. А по клеточкам уже прыгали знакомые нотки, из груди вырвался стон – это был настоящий экстаз. Сколько было света в самом образе, в улыбке, взглядах… Настоящий Доктор Нежность. Мне хотелось остановить мгновение и вечно кричать ему «Браво!». Ближе к концу песни я, схватив свои хризантемки, помчалась к сцене. То, что я в период мчания не навернулась со ступенек, незаметных в темноте, настоящее чудо. Но вот я достигаю цели, и он, настоящий Даниель Лавуа, смотрит на меня на расстоянии вытянутого букета. Меня просто переполняли чувства, благодарность, восторг, восхищение, поэтому я смогла лишь прохрипеть а-ля Гару «Bravo, merci!». На одну секунду он оторопел, а потом взял мой букет, как-то по-особенному улыбнувшись.

Даниелю дарили цветы после каждой песни, а он снова и снова удивлялся и смущался. Мне же все казалось, что этого мало, совершенно недостаточно для того, чтобы выразить нашу благодарность. Каждая песня была особенной, чудесной. И в то же время было понятно, что поет и играет Мастер. Теперь я понимаю, почему Брюно Пельтье относится к своему коллеге по Нотру с таким благоговением.

Эмоции сменялись одна за другой, то мы еле могли усидеть на месте под зажигательную «La dance du smatte», то, притаившись, не дыша, словно в кресле у камина слушали, как Мастер рассказывает нам свои истории, выражая их в «Je voudrais voir New York». Даниель открывался для меня все больше и больше (и с кресла я сползала все ниже и ниже =)). В очередной подводке я услышала знакомое имя – Люк Пламондон. Сердце затрепетало - неужели прямо сейчас я смогу услышать известные Нотровские арии в живом исполнении кюре всея Руси!... Хотя и было логично, что эти арии обязательно прозвучат во время концерта, для меня это все-равно стало настоящим чудом. А Даниель тем временем пел… Я же видела Фролло, несчастного человека, который мечется, страдает, пытается справиться с болью и страстью, которые действительно разрушают его, силясь вырваться наружу… Но тут «Tu vas me detruire» сменила «Belle». Первый куплет Даниель пел аккуратно, хотя у меня даже мысли не возникло, что он должен звучать как-то по-другому. На втором куплете уже появилась сила. Сила и уверенность Клода Фролло. В этот момент, я поняла, что хочу слушать эту арию снова и снова…

Даниель - гений.

И тут вдруг концерт закончился.

- Эй, прошло только 1.5 часа! И все?!

- Мда, разбаловал нас Брюно.

Но русские, конечно же, не сдаются, и после долгих аплодисментов Даниель и его команда вернулись на сцену. К тому времени около 70% зала столпилось вдоль этой самой сцены. Сначала мне это показалось абсурдом – ну это же Даниель, как так можно?! Но я и не заметила, как через несколько минут сама оказалась среди этой толпы. Я не понимала, где я, что я, как я тут оказалась, но тут зазвучали первые аккорды «Être pretre». В третий раз за этот вечер я впала в кому. В мюзикле эта ария всегда была для меня одной из, но сейчас у меня задрожали ноги, на глазах появились слезы, а Даниель пел… Табарнак! Я готова была душу продать за это «Oh!». Оно так же было насквозь пропитано болью и мучением, но если в «Tu vas me detruire» это  были резкие и агрессивные чувства, то здесь было самое лучшее признание в любви. Весь мир перестал существовать, я видела лишь Даниеля, я слышала только его… Я пела вместе с ним, я сама все чувствовала, я вместе с ним признавалась: «Любить - да, любить - ее со всем неистовством своей души!».

Amazing…«Je m'envolerai», исполненная всей командой в стиле кантри под гитару без единого микрофона, стала лучшим завершением вечера. Весь зал затих, еле слышно подпевал, чтобы не заглушить артиста, а Даниель пел, пел со своими друзьями, пел своим друзьям. Он был счастлив, и были счастливы мы.

«J'ecoute la radio», безусловно, станет одним из самых любимых альбомов всей франкофонии. А сегодня… Сегодня я родилась заново.

Даниель - мэтр. Даниель - Мастер. Даниель - гений. Это было настоящее волшебство!

Спасибо, Docteur Tendresse!

Марина Бродецкая.