–Сегодня было множество событий и у вас, и у нас: мастер-класс, потом пресс-конференция… Как вы чувствуете себя сегодня, увидев столько любви?
–Переполненным.
–Переполненным?
–Да, совершенно. Столько любви, я так тронут.
–Вы в России уже во второй раз, но в Санкт-Петербурге с сольным концертом впервые. Сейчас вы чувствуете себя по-другому? Ведь теперь вы привезли свои песни.
–Безусловно, это совсем другое дело. «Нотр-Дам де Пари» – это огромный бульдозер, гигантский механизм, в то время как сейчас я приезжаю со своими песнями, и я на самом деле очень рад вам их представить.
–У вас было время, чтобы посмотреть город после выступления с «Нотр-Дам де Пари».
–Да, мы нашли на это время.
–Какие места вам запомнились?
–Знаешь, когда я приезжаю в город вот так, ненадолго, я не иду в музеи. Я не был в Эрмитаже, я видел его только снаружи.
–Но он и снаружи красивый!
–Он прекрасен. Я спустился вниз, на остров, где находится, по-моему, бывшая резиденция Петра I.
–Васильевский, нет, Заячий…
–Да, я был там, и там очень красиво. Вообще Санкт-Петербург – очень красивый город. Он… он невероятный.
–И вы побывали на концерте Хворостовского?
–Дааа, мы там были!
–Он вам понравился?
–Да, конечно, это был прекрасный концерт.
–Говорят, что во время гастролей вы любите гулять по городу в одиночестве. Это так?
–Это так, но в Санкт-Петербурге у меня не было времени.
–Но было время в Москве и на Украине. На что вы обращаете внимание во время таких прогулок – на архитектуру, на лица людей, или вы погружаетесь в свои мысли?
–Я думаю, что они друг друга уравновешивают – люди и архитектура. Безусловно, архитектура – это красиво и интересно, но часто мне больше интересны «витрины» – то, как люди демонстрируют себя, как живут… Рестораны… Думаю, люди мне интересней, чем архитектура, потому что в Москве вот красивая архитектура, но, по-моему, Москва – это город, ритм которого задают прежде всего его жители, это очень шумный город, сильный и мощный, и такой делает Москву не архитектура, а те, кто там живет, и поэтому по городу нужно пройтись... Я гулял там вечером…
–И лица людей сильно отличаются от лиц людей во Франции, в Квебеке? Можно ли увидеть разницу?
–Ну да, здесь есть определенные типажи, но их очень много, и они все разные… На самом деле теперь везде всё стало одинаково, везде есть люди отовсюду…
–Может быть, вы знаете, что в России, в Санкт-Петербурге существует феномен белых ночей. По-французски «белые ночи» значит «бессонные ночи», а в Санкт-Петербурге это значит…
–Без ночи. Ночь без ночи!
–…ночи со светлым небом.
–Именно!
–Вы прилетели вчера поздно вечером, у вас было время это увидеть?
–Да, конечно! В час ночи, когда я собирался ложиться спать, я посмотрел в окно и увидел, что небо всё ещё светлое. И к тому же белые ночи сегодня наложат вполне ощутимый отпечаток на концерт. Учитывая, что в зале есть окна, у нас не выйдет его затемнить, и концерт пройдёт при дневном свете.
–В любом случае это будет красиво.
–Да, я надеюсь, что это будет красиво.
–И, возможно, на заметку для ваших будущих путешествий, экскурсий по городу: знали ли вы, что в Санкт-Петербурге есть памятник Эмилю Нелигану?
– Нет, не знал.
–Может быть, вы посетите его в ваш следующий визит…
–Как так вышло, что здесь есть памятник Эмилю Нелигану?
–Был культурный обмен между Квебеком и Санкт-Петербургом, мы подарили памятник Пушкина Квебеку, и в ответ у нас был установлен памятник Нелигану.
–Вы знаете, где он находится?
–Да.
–Он в центре города?
–Недалеко от центра.
–Понятно. Нет, я не знал.
–Вот так. Вы видели Россию под снегом, теперь – летнюю. Вопрос к вам как к человеку, любящему природу: есть ли у вас любимое время года, которое вас особенно вдохновляет?
–Уф… Я очень люблю лето, потому что я много времени провожу в саду, вы это знаете, я люблю копаться в саду, и летом больше возможности этим заниматься. Поэтому я питаю слабость к лету, сады в это время прекрасны, повсюду цветы и деревья, и в Санкт-Петербурге есть прекрасные парки, поэтому я питаю некоторую слабость к лету, и к осени, и к весне. И зиму я тоже люблю, поэтому, в конечном счёте…
–Ясно. В ваших интервью вы говорили, что вы пишете по стихотворению каждый день.
–О да!
–Как вы приучили себя работать таким образом, чтобы каждый день… Это было сложно?
– Это несложно, нужно только решить это делать, вот так всё просто. Это началось, когда однажды мне нужно было что-то написать, и я обнаружил, что пишу не очень хорошо, потому что привык набирать с клавиатуры и всё такое… И я понял, что если буду продолжать в том же духе, то разучусь писать ручкой. Я сказал себе: «Отныне ты будешь каждое утро вставать и писать стихотворение или песню». На самом деле сначала это была именно песня. Теперь это или стихотворение, или песня – я не знаю. В начале это заняло некоторое время, это был вопрос дисциплины, но сейчас это уже необходимость, и я не могу без этого обойтись, что бы ни происходило, каждый день.
–Вы встаёте уже с желанием написать, со словами в голове?
– О нет, это требует времени. На это нужно время. Я устраиваюсь с чашечкой кофе, беру ручку, негромко включаю музыку, открываю тетрадь – и жду.
– И потом приходит муза…
–Или что ещё можно сделать: у меня много поэтических сборников, я читаю стихи, и иногда вдруг проскакивает искра, дает мне идею для чего-то – и я пускаюсь в путь.
– Как вы потом выбираете, какие стихотворения станут песнями?
– Это процесс «вылизывания», огранки. То есть я их перечитываю, и есть те, которые сразу – вон, в мусорку… в мусорку… о, неплохо, неплохо, это я сохраню. Я работаю над ним ещё и ещё и потом откладываю его в сторону. Потом снова: в мусорку, в мусорку, о, ну-ка, а вот это… И потом, так как я занимаюсь этим каждый день, то набирается всё-таки немало. И я отбираю в итоге несколько штук. Я начинаю с таким, ужимаюсь до такого, потом я вновь прорабатываю всё и остаюсь вот с этим. Вот это уже и будет итог.
– Случалось ли, что вы писали тексты в необычных местах, в кафе или в вашем саду, когда идея приходит к вам неожиданно?
– Нет, нет. Люди меня всё время об этом спрашивают. Я не из тех, кто встаёт посреди ночи, чтобы написать песню. И я всегда считал, что то, что я писал на ходу или за рулём, оказывалось никуда не годным. Мне не нравится то, что я пишу в таких ситуациях. Я предпочитаю спокойно сесть и погрузиться в атмосферу творчества.
– То есть это настоящая работа?
– Настоящая работа, да, для меня это настоящая работа. Это строгий порядок, который, безусловно, требует концентрации, это не что-то, приходящее просто так. Когда я был помоложе – возможно. Но сейчас голова соображает чуть медленней, так что я прописал себе такой порядок.
– В названии вашей книги «Finutilité», которая недавно вышла, есть несколько смешанных слов: это «конец» (fin), «пустяк» (inutilité) и… вечность (étérnité)? Или «ничтожный» (futile)?
– Может, «бесконечность» (infini)?
–«Бесконечность»?
– Да, «бесконечность» мне нравится больше, чем «вечность».  Для меня бесконечность – это всё, это не только время. Бесконечность – она в нас, в каждом из нас, в каждой частичке, во всём. Так что бесконечность для меня шире, чем вечность, потому что это более общее слово и потому что человеческая жизнь очень эфемерна. Возможно, в «пустяке» тоже есть эфемерность.
– Вы считаете эти слова очень важными?
– Они очень похожи на меня. Они правда мне очень подходят.
– Ваш недавний альбом – это старые песни, записанные в новой обработке, «Я слушаю радио». Меняется ли смысл, который вы вкладываете в песни, вместе с вами? Потому что некоторые из них вы написали давно…
– Безусловно, меняется. В нынешнем возрасте я вижу жизнь совсем иначе, чем во время появления песни «Я покинул свой остров». Я написал ее в 23 года, так что сейчас я пою её совершенно по-другому, потому что у меня за плечами – большой жизненный опыт, и так со всеми песнями. Это, впрочем, одна из основных причин, по которым я выпустиэтот диск. Потому что у меня было много песен… нет, не много, несколько песен из моего репертуара, которые я люблю больше остальных и которые мне хотелось пересмотреть после всех этих прожитых лет, спустя годы, имея жизненный опыт.
– Вы изменили и слова или меняется только музыка?
–Вы слушали мой альбом и, конечно, знаете, что я изменил некоторые строки.
–Это было важно для вас?
– Я воспользовался своей свободой, потому что это мои песни. Так что… Когда переделываешь дом, позволяешь себе поменять цвет стен. И мне очень хотелось поменять цвет стен и немного изменить обстановку, если она окажется подходящей.
–Прошу прощения. VDest даёт вам ещё десять минут, если артист не имеет ничего против.
–Вы не против?
– Нет-нет, я не против.
– Хорошо, VDest даёт вам ещё десять минут, если ты не против.
– Хорошо, VDest :)
– Вернёмся к песням. В тексте «Я покинул свой остров» есть слова: «Земля – это я и ты». Какую землю вы можете назвать своей сегодня?
– Планету. Когда я говорю о земле, я говорю о планете. Я говорю об этом месте, откуда мы происходим и которое никому не принадлежит, которое принадлежит всем поколениям всех времён. И никто не имеет права присвоить её себе. Течению времени всегда удаётся показать им, что они были неправы. Так что я говорю именно о планете.
– То есть речь не о родине?
– Нет, речь не о родине, я не националист, я патриот по отношению к людям, к земле, к планете, ко всем, кто живёт и пытается понять, для чего мы здесь. Это моя точка зрения.
– И ещё вы добавили стихотворение в песню «Я хотел бы увидеть Нью-Йорк». Как родился этот стих?
– Знаешь, я хотел, чтобы люди поняли, как эта песня появилась. Потому что эта песня для тех, кто – по крайней мере со времён Второй Мировой войны – считает Америку центром мира, если можно так выразиться. Центр богатства, счастья, славы, всего, что только возможно. И я считаю это одновременно и грустным, и смешным. И я хотел объяснить, почему именно эта песня. Эта песня вовсе не о, я не знаю, о любви – это песня о любви к человечеству, если угодно. О несчастных людях нашей планеты, которые мечтают однажды посетить Нью-Йорк, увидеть этот город, но есть ли в этом смысл? Я добавил это стихотворение, как раз чтобы немного навести фокус именно на это.
– Вы сами много путешествовали. Вы все еще привозите новые впечатления, новый опыт из ваших путешествий, из новых мест?
– Да, конечно, это неизбежно, встречи с людьми всегда на меня влияют. И когда мы уезжаем далеко от дома, мы всегда становимся более хрупкими. Мы становимся более восприимчивыми и в итоге – ещё и более податливыми, мы воспринимаем всё гораздо более интенсивно, и поэтому путешествия меняют нас. Да, путешествия сильно влияют на меня.
– Поговорим о ваших будущих проектах. В аэропорту вы сказали, что работаете над мюзиклом.
– На самом деле это не мюзикл, это будет скорее музыкальный спектакль, достаточно специфичный.
– Об индейцах?
–Об индейских легендах и о положении индейцев. Я не очень хотел бы об этом говорить. Потому что когда что-то находится в процессе обдумывания, не нужно об этом говорить. Иначе оно потом чахнет, размазывается, и потом мысль теряется. Так что я вам об этом рассказал, но больше говорить об этом не буду.
– Мы будем ждать.
– Ждите. Потому что, может быть, этого никогда и не случится. Никогда не знаешь наперёд.
– Тогда поговорим о «Нотр-Дам де Пари». В первый раз вы сказали: «Безусловно, происходит что-то важное». А сейчас концертов всё больше и больше, добавляются новые даты. Это по-прежнему важно?
– Ну, «всё больше и больше»…Несколько концертов добавляется.
– Но всё-таки это уже четвёртый раз :)
– Всё-таки… Видишь, в этом году будет два концерта, в следующем году будет четыре…
– Но это уже немало!
– Это немного! Это совсем мало! Но я думаю, что то счастье, которое мы пережили, встретившись вновь, и особенно прекрасная идея VDest объединить всех в спектакле, который я считаю очень красивым и сильным, который соответствует оригинальному произведению, который позволяет нам собраться вместе и, как мне ккак мне кажется, в таких условиях дать, возможно, больше, чем мы могли дать в условиях оригинальной постановки, потому что мы не думали о декорациях, о танцорах:«осторожней с этим, тут приближается декорация…» А тут мы можем отдаться песне целиком, и в итоге эмоции, по-моему, гораздо более сильные.
– Эмоции, которые вы чувствуете?
– Да, сильней. Гораздо сильней.
– Потому что нет декораций, и вы чувствуете…
– Именно, потому что всего этого нет. Потому что в мюзикле – как в театре, тысячи вещей происходят одновременно, есть декорации, которые двигаются, колонны, танцоры, которые приближаются, и ещё костюм… И мы должны были думать обо всём этом и петь одновременно. Поэтому ты поёшь, но поёшь потому, что выучил песню наизусть, и поёшь её почти на автомате. В то время как на таком концерте, как мы делаем, на симфоническом концерте – тут мы позволяем себе поддаться чему-то невероятному, и это очень здорово, это очень приятно.
–Для вас тоже эти встречи очень важны…
– Да, это огромное удовольствие – встретиться вновь. Потому что мы пережили нечто удивительное, мы – семёрка оригинальных исполнителей «Нотр-Дам де Пари». И потом… мы не знали, мы снова встречаемся и мы не знаем, сработает ли это, потому что 12 лет, ты понимаешь, это всё-таки долго. Никогда не знаешь, во что всё это выльется. А потом – вспыхивает искра и волшебство начинает действовать.
– Последний вопрос, и мы вас покинем. Как вы приходите в себя после турне? Чем вы займётесь, когда вернётесь к себе?
–Уф… Велосипед, сад, сон…
– Вы привозите с собой много подарков?
– ДА! Из поездок в Россию всегда привозишь много всего! Русские дарят много подарков!
– Ну, не так уж это и плохо…
– Так что я привожу огромный мешок с подарками.
– Значит, нужно вернуться ещё раз, мы сделаем вам подарок ещё побольше.
– Мы приедем ещё, это точно.  Мы приедем.
– Мы вам обещаем.  Спасибо большое. Мы с нетерпением ждём концерта. Спасибо вам большое, Татьяна.
– Спасибо.

Организатор: Татьяна Михайлова (VDEst)
Участники встречи: Татьяна Письман, Сергей Сибиченков, Юлия Терёшкина, Екатерина Гавва и Мария Шарапова.
Перевод: Татьяна Письман.
Тайминг субтитров: Галина Аверкина. Монтаж видео: Светлана Тимонина.

Огромное спасибо Даниелю Лавуа за то, что он, несмотря на усталость, согласился с нами побседовать :)